Железные Люди в Стальных Кораблях. Том I - Страница 92

- Добрый вечер, мы продолжаем передачи станции "Азиатский рассвет", и с вами снова ваш любимый ведущий Веник Мордобойцев.

"Все ясно, это же анархисты. Интересно, откуда они сегодня вещают? Вряд ли из Китая, британцы наверняка прикрыли эту лавочку на время войны ".

- Сегодня у нас в гостях знаменитый профессор Унчипунчи, главный специалист по всем вопросам. Добрый вечер, профессор!

- Добрый вечер, Веник.

- Как вы уже знаете - но я напомню нашим дорогим слушателям - товарищ Маша Спиридонова, известная также как "Пиковая Маша", "Плутовка Мэри" или "Мария-Магда-Лена" явилась собственной персоной на Харбинскую конференцию поджигателей войны. Что принесла она в лукошке? Войну хижинам или мир дворцам? ФАБРИКУ рабочим или Землю (планету) крестьянам? Штык в землю или маслину - в лоб?! Что вы об этом знаете, профессор?

- Дело в том, дорогой Веник, что Россия, во главе которой сегодня имеет несчастье стоять Мария Александровна, всегда была, есть и будет непредсказуемой страной. Страной, где громогласно объявленные декларации редко имеют нечто общее с делом - тем самым делом, о котором я упомянул в самом начале своего выступления. Так и сейчас. Стоит ли ожидать невероятных откровений от социал-революционеров - известных предателей рабочего класса?! Особенно сегодня, когда они втравили многострадальный народ в очередную империалистическую войну!

- Профессор, но я всегда считал, что эсеры - хорошие и добрые. Совсем не то, что эти плохие и злые большевики!

- Знали бы вы, уважаемый Веник, сколько бывших большевиков сегодня прикидываются эсерами! Больше того, в партию эсеров принимают даже посмертно!

- Посмертно?! Я вижу здесь корейское влияние, профессор, и длинные ручки императора Юри!

"Из Кореи они тоже не могут вещать. Неужели все-таки Харбин ?"

- Нисколько этому не удивлюсь, мой милый Веник, особенно если мы вспомним о Сахалинском вопросе… Но вернемся к посмертным эсерам. Так, например, они приняли в свою партию - кого бы вы думали - первого и главного большевика - Владимира Ульянова-Ленина! И это после того, как за границей были неоднократно опубликованы документы, неопровержимо доказывающие, что Ленин собирался расправиться с эсерами. Но ему не повезло. Или повезло - все зависит от точки зрения. Белголландская… простите, я хотел сказать белогвардейская бомба отправила Владимира Ильича в альтернативные миры.

- Это ведь официальная версия, не правда ли?

- Совершено верно. Боюсь, правду мы не узнаем уже никогда.

"А этому офицеру не влетит за прослушивание подобных передач?" - подумал Хеллборн.

- И вот, - продолжал профессор Унчипунчи, - как только Ленина разорвало на куски, верные спиридоновцы поспешили присвоить ему звание вдохновителя революции и отца-основателя рабоче-крестьянского государства. Вот такие пироги с котятами! Между прочим, раз уж мы заговорили о котятах…

"Сейчас ведущий его прервет", - предположил Джеймс - и угадал.

- Разумеется, профессор, все наши слушатели с удовольствием прослушают вашу декцию, посвященную котятам! Но перед этим - небольшая музыкальная пауза.

И вновь продолжается бой,
И сердцу тревожно в груди,
И Ленин такой молодой,
Но снова Пусянь победил!
И Ленин такой молодой,
Но снова Пусянь победил!
Отважно шагали на бой,
Бойцы, не жалевшие сил,
Был Троцкий такой молодой,
Но снова Пусянь победил!
Был Троцкий такой молодой,
Но снова Пусянь победил!
Был Троцкий отважен и смел,
Но сердце тревогой горит,
А Ленин совсем устарел,
И снова Пусянь победит!
А Ленин совсем устарел,
И снова Пусянь победит!!!

"Вариантов не осталось, только Халистан. Это не виксы, не их стиль. Странные дела происходят в мировом эфире ".

Хеллборн вздохнул и вернулся в банкетный зал. Кажется, вовремя. Назревало какое-то маленькое, но важное представление.

- Просим, просим Леонид!

"Каннегисер, - вспомнил альбионец. - Министр пропаганды. Опять пафосные речи?"

Джеймс угадал, но не совсем. Товарищ Каннегисер забрался на сцену и действительно произнес речь. В рифму. По-русски и по-английски - для гостей.

The sun makes their bayonets glisten -
Foot soldiers. Don Cossacks in force.
Beyond, at attention to listen:
Maria astride a white horse.
Her eyes are fatigued with endeavor.
Long silence in corps upon corps.
Her voise, to remember forever.
Of Russia, of Freedom, of Wars.
Fire, iron - the heart alchemozes,
The spirit - green oak against threats,
And the eagle, Marseillaise, arises
Aloft from our silver cornets.
To arms! And the demons will cower.
As darkness descends over all,
Archangels of limitless power
Will envy our cavalier fall.
If rasping my racking death rattle,
O Mother, O land I love best,
If arter defeat in some battle,
In agony, shot in the chest,
Near death, with a dream of pure pleasure
In bliss at that entrance and source,
With Russia and freedom, I'll treasure
Maria astride a white horse.
На солнце, сверкая штыками -
Пехота. За ней, в глубине, -
Донцы-казаки. Пред полками -
Мария на белом коне.
Открыла усталые веки,
И речь говорит. Тишина.
О, голос! Запомнить навеки:
Россия. Свобода. Война.
Сердца из огня и железа,
А дух - зеленеющий дуб,
И песня-орёл, Марсельеза,
Летит из серебряных труб.
На битву! - и бесы отпрянут,
И сквозь потемневшую твердь
Архангелы с завистью глянут
На нашу весёлую смерть.
И если, шатаясь от боли,
К тебе припаду я, о, мать,
И буду в покинутом поле
С простреленной грудью лежать -
Тогда у блаженного входа
В предсмертном и радостном сне,
Я вспомню - Россия, Свобода,
Мария на белом коне.

Браво, бис, апплодисменты. Кровавая Мэри обняла и трижды расцеловала своего министра. Впрочем, один из русских генералов остался недоволен: